Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая - Бушков Александр

– Меня зовут Оливер Кромвель, – сказал молодой человек.

– И вы наверняка дворянин, судя по вашей осанке и шпаге на поясе?

– Имею честь быть дворянином. Из старинной семьи, надо вам знать. Мой предок по линии дяди даже был когда-то лордом-хранителем печати у короля Генриха Восьмого. – И молодой человек признался, слегка поскучнев: – Правда, король отблагодарил его за верную службу тем, что послал на плаху…

– Ну, с королями это сплошь и рядом случается, – понятливо поддакнул д’Артаньян, наливая себе еще виски. – Благодарности от них ни за что не дождешься. Да что там далеко ходить… Возьмите, например, меня. Совсем недавно случилось мне спасти одному королю свободу, жизнь и трон… И как, по-вашему, он меня отблагодарил? Милостивым наклонением головы и парой ласковых слов… Честью клянусь, так и было! Хоть бы пару пистолей прибавил…

– Не те нынче пошли короли, – глубокомысленно заключил Шакспур, опрокидывая стаканчик виски. – Другое дело в старину… Старые короли ни в чем не знали меры, и награждали по-королевски, и карали. Уж если они сердились, отрубленные головы валялись грудами, а если осыпали милостями, то простой конюх в одночасье делался герцогом…

Оливер Кромвель фыркнул:

– Ну, что до последнего – то все мы знаем беззастенчивого выскочку, который стал герцогом чуть ли не из конюхов…

– Я о другом, Оливер, – сказал Уилл. – О том, что в старину и кары, и милости отмеряли другой мерой…

– Я понимаю, Уилл. Мне просто грустно… – Молодой человек залпом осушил свой стакан. – Вы знаете, Дэртэньен, что со мной произошло? Мы с моим родственником, почтенным Джоном Хэмденом, членом палаты общин парламента, совсем было собрались навсегда переселиться в Америку, в колонию Массачусетс. Уже нашли корабль и внесли деньги за проезд. Но мой родственник сам не платил «корабельного налога» и призывал к тому же других. И его величество, чтоб ему пусто было, издал незаконное распоряжение: те, кто не заплатил налога, не имеют права покидать Англию. Мы уже поднялись на корабль… но отплытие отменили, а нас вместе с другими такими же бедолагами заставили сойти на берег…

– И что же вы намерены делать? – сочувственно поинтересовался д’Артаньян. – Заплатить?

– Ни в коем случае! – нахмурился Кромвель. – Не видать ему наших денег! Его величество еще убедится, что поступил опрометчиво, не позволив нам навсегда покинуть Англию. Честью клянусь, я ему так не спущу!

– И правильно, – сказал д’Артаньян. – Таких королей, по моему глубокому убеждению, нужно учить уму-разуму. Драть налоги с дворян, подумать только! Значит, вашему предку отрубил голову Генрих Восьмой? Слышал я у себя в Беарне про этого вашего Генриха. Это правда, что он каждое утро приказывал привести ему новую жену, а к вечеру отрубал ей голову? У нас говорили, что таким образом сгинуло не менее пары сотен благородных девиц…

– Молва, как обычно, все преувеличивает, – ответил Кромвель. – Король Генрих казнил лишь двух своих жен – и еще с двумя развелся…

– Тоже неплохо, – сказал д’Артаньян. – Решительный, надо полагать, был мужчина…

И подумал про себя: «Будь на месте нашего мямли Людовика этот самый Генрих, да прознай он, что его женушка крутит шашни с заезжим франтиком… У такого не забалуешь! Снес бы беспутную головушку, как пить дать. Да и братца вроде Гастона удавил бы, есть подозрение, собственноручно. Не повезло нам с монархом, ох, не повезло…»

– А вы, стало быть, сударь, пишете стихи и пьесы? – спросил он толстяка Уилла. – И их, я слышал краем уха, даже на сцене представляют? Надо же! Первый раз вижу живого поэта… то есть, я и мертвых-то раньше не видел… ну, вы понимаете мою мысль… В толк не возьму, как это можно написать длинную пьесу, чтобы все было складно и ни разу не запуталось…

– Занятие, надо сказать, не из легких… – сказал польщенный Уилл.

– Будьте уверены, уж я-то понимаю, – заверил д’Артаньян. – Хоть про нас, гасконцев, и говорят, что люди мы дикие, темные и неученые, но я в Париже, да будет вам известно, и в книжные лавки захаживаю, и стихи дамам декламирую. А вы, простите, пьесы пишете наверняка из древней истории?

– Совершенно верно.

– Ну да, конечно, – грустно сказал д’Артаньян. – В старину жизнь у людей была не в пример интереснее. А теперь… Как скучно мы живем, господа! Тоска гложет… Вот взять хотя бы меня. Не жизнь, а сплошная скука: дуэли, интриги, заговоры… Как-то мелко все это, право! Вот в старину были страсти! Мифологические, учено говоря! Не нынешним чета…